Интервью Даниэля Лавуа. Новый (это неправда) голос Квебека /<i>альбом Tension Attention</i>/
     
  111  
 
Новый (это неправда) голос Квебека /альбом Tension Attention/
Le nouvelle (fausse) voix du Quebec

Дата выхода интервью: 1986-06-01

 

 
Последний сольный концерт Даниэля Лавуа, в Rex, показал нам что-то вроде доктора Джекила и мистера Хайда, живущего две части своего спектакля в двух совершенно разных вселенных.

Переслушивание его альбомов только усиливает это впечатление: « Nirvana Bleu » - это диск певца-пианиста, щедро украшенный тембром его голоса, непохожего ни на какой другой голос, играющий с северо-американскими музыкальными стилями, чтобы навязать тон, который решительно выделяется на фоне остальной французско-канадской продукции, в то время как « Tension Attention » звучит « модно » с огромными электронными ударниками, превалирующими в получившейся смеси над пением и с новейшими спецэффектами.

Это могло бы быть признаком логического развития к музыке, гораздо более востребованной потребителями, если бы спектакль не воспроизводил снова и очень верно это раздвоение, громко и сильно утверждая волю не давать запереть себя в тесной клетке.


Даниэль Лавуа: Я не прошу людей выбирать; я говорю им: « Да! Есть такой способ и есть другой: они оба существуют… » Я думаю, что люди достаточно умны, чтобы суметь пройти от одного к другому. Впрочем, именно потому, что я уважаю их ум, я пользуюсь обоими способами. Я не понимаю, почему мы должны не любить что-то одно под предлогом того, что любим другое. Например, я очень легко перехожу от кантри к кантатам Баха.

PM: Твой спектакль действительно отражает эту двойственность, но если твоя первая часть совсем как « Nirvana Bleu », в очень оригинальном тоне, то вторая, также как « Tension Attention », соответствует вещам, которые мы уже слышали от других певцов…
-Согласен. Это зависит от того, что Nirvana Bleu является результатом двенадцати лет работы. Он потребовал от меня огромного количества времени и работы. Когда диск был закончен, я почувствовал, что нахожусь на пороге. Ты доходишь до определенного уровня и спрашиваешь себя: « Что я сделаю еще, больше, чем уже написанное? »

Таким образом, я попытался сделать еще один альбом в том же потоке, но это получилось не слишком хорошо, потому что я был уже пресыщен этим течением. Больше не было энергии: ему не хватало жизни, несмотря на несколько интересных вещей и достаточно хорошие вещи, это была совершенно нечистокровная смесь. Он был « между двумя », и я не знал больше, куда мне идти. Это чувствуется и поэтому этот диск не имел успеха. Прежде всего, когда что-то делаешь, нужно вселить уверенность в людей, которые его слушают; не производить на них впечатление, что ты не знаешь, что делаешь. Так что я должен был пойти другим путем…

Это и есть причина того, что « Tension Attention » - это лишь дебют. Он еще сыроват, не достиг своей чистоты, и, конечно, он похож на другие. Но все же, он похож не так уж и на большое количество других, так как не существует, я уверен, французской песни, написанной в такой манере. И я говорю о « французской песне », не о рок-н-ролле и всем таком прочем…

Конечно, существует иногда что-то внешнее, похожее на уже сделанные вещи; но существует все же верность определенной форме французской песни. Я просто нашел, как создать более насыщенную атмосферу.

И потом, Tension Attention – это альбом поисков. Я бросился в увлекательное путешествие к новой технике, и поэтому, это точно, есть вещи, которые не идут удачно. Но там есть некоторые удавшиеся, по моему мнению, и это потрясающе, так как это начало чего-то. Следующий альбом позволит улучшить, сделать более тонким все это, углубить поиски.

- Нужно ли еще, чтобы певец не терялся за техникой? В том виде, как получается сейчас, ты уступаешь, занимаешь меньшее место в сочетании с твоей группой на сцене или в аранжировках на диске.
-Конечно, что на определенном уровне мы теряем отчасти смысл слов; но это плохое во имя хорошего... Потому что это действительно здорово – пианист со своим роялем; но я делал это пятнадцать лет и это ни к чему не привело. Я занимался только тем, что пытался выжить, с более-менее достаточными деньгами, которых хватало только на то, чтобы окупать все производство. Тогда я посмотрел вокруг и сказал: « Кто является потребителем дисков сейчас, в 1985? – Люди от 14 до 20 лет ». Люди старше 20 лет больше не покупают диски. Люди, которые любят, когда я играю свои песни за роялем, не смогут дать мне прожить, так как они покупают один-два диска в год: один из классики и один джазовый. Ситуация примерно такая. Так что я сделал именно такой диск песен и больше не было способов обобщить это.

И хватит об этом, я сыт этим по горло, потому что мне действительно нравятся современные технологии. Я начал искать другой звук, чтобы заинтересовать самых молодых, именно тех, кто действительно покупает диски и приходит на спектакли. Вот таким образом я решил изменить оформление своих песен, чтобы найти публику, которая позволит мне жить.

Я ни о чем не жалею в этой истории; потому что это динамично, умно, тут полно энергии, которая снова возвращается ко мне, столько же, сколько я отдаю этим людям, в этом смысле я нахожу это сказочным. Это обновило мой способ жить моей профессией, потому что публика от двадцати пяти до сорока лет – это не слишком признательная публика. Можно разбиться на тысячу кусочков, чтобы написать им красивую песню, и они всегда найдут, что покритиковать, вместо того, чтобы просто получать удовольствие... В то время как молодая публика любит то, что я для них делаю, и они показывают это, они делят с тобой свою радость и свое безумие.

В то же время я продолжаю писать то, что как мне кажется, есть максимум того, что я могу сделать в музыке и словах; так что здесь нет никакого компромисса: только на уровне оформления. Впрочем, это тоже не компромисс, потому что это именно то, что мне хотелось сделать.

-Ты, и это редкость, канадец, поющий на французском, и не квебекец…
-Да, я родился в Дюнреа, в маленькой деревне, где жило сто восемьдесят пять жителей, на юго-западе Манитобы, недалеко от Дакоты. Это самый центр: пупок Канады. Там есть маленькие островки франкоязычных канадцев, которые эмигрировали туда в начале века, потому что это все еще был Дальний Запад, где землю давали бесплатно. Мой дед, который был квебекцем, уехал, чтобы поселиться в Манитобе, где ему дали квадратный километр дикой земли. Вот почему там есть французы.

-Каким было твое музыкальное образование?
-Сначала классическим, у монахинь. Затем я это бросил, мне это осточертело, но я научился слушать, работая и в одиночку и играя в группах. Особенно слушая. Я слушал все: кантри, рок-н-ролл, фолк... Я написал много фолка в то время. Я давал концерты с одной гитарой, в том жанре, в каком сейчас играет Лалан (Lalanne). Когда я забросил это все, я снова принялся за пианино, мы сделали турне по танцклубам с рок-группой.

-В этих рок-группах ты играл на гитаре или на пианино?
-На обоих инструментах. И еще на саксофоне…

-Так что твое образование достаточно завершенное?
-Действительно, я попробовал все: блюз, негритянские спиричуэлс, буги и т.д... Но то, что пишу сейчас, я считаю французской песней; даже если я использую все эти элементы для оформления моих песен. Впрочем, если послушать мои первые альбомы, видно, что я всегда делал это. Использовал одно, потом другое... В определенные моменты это было даже чересчур разношерстно. Сейчас мне удалось гомогенизировать это, потому что люди совершенно растерялись. В конце концов, песня – это нечто самое свободное в мире. Ты можешь делать то, что ты хочешь. Не как в роке, где ты ограничен тремя аккордами и пятью гармониями.

-Вот уже второй раз ты говоришь о кантри и на сцене ты вызывашь воспоминания о Джонни Кэше (Johnny Cash) до того, как он начал писать баллады на английском. Это влияние важно для тебя?
-Оно огромно! Я приехал из страны, где передают много кантри по радио.

-И можно услышать и квебекских певцов?
-Нет. Там, откуда я приехал, знают американский рок, кантри и классическую музыку, потому что это государственное радио.

-Даже Шарлебуа (Charlebois), который все же преодолел границы квебекской песни?
-Да, в Манитобе Шарлебуа очень известен; но там, откуда я приехал, это слишком далеко от центра. Тогда до нас доходили только длинные волны, которые приходили издалека, на которых передавали только « популярную музыку »; что касается местного радио, оно передавало только кантри. Французской музыки не было. Я открыл ее для себя очень поздно, когда приехал в колледж. Преподаватели по большей части были квебекцы, которые приехали показать маленьким детям Манитобы, как нужно говорить по-французски, конечно, они знали французскую музыку. Они познакомили нас с ней, так я и открыл для себя Феликса Леклера (Félix Leclerc), Жиля Виньо (Gilles Vigneault), Жан-Пьера Ферлана (Jean-Pierre Ferland) и весь набор французов: Азнавур (Aznavour), Беко (Bécaud), Бреля (Brel), Брассанса (Brassens), и т.д...

Мало-помалу я начал писать свои собственные песни; но без малейшей идеи стать певцом. Впрочем в моих первых группах я не пел, я был тольо гитаристом или пианистом. Иногда меня просили пропеть несколько гармоний; но не более того. Так что я писал песни для других. Вот так и вышло, что я стал певцом вопреки себе самому: раз уж не было никого, кто бы пел мои песни, пришлось это делать самому.

-Для канадца-франкофона приезд в Квебек также необходим, как подъем до Парижа для французов-провинциалов?
-У меня это во всяком случае получилось случайно. Я был в турне с рок-группой и нас наняли играть в Квебеке. У нас не было никакого желания поселиться там, так как квебекцы раздражали нас. Они приезжали в Манитобу как колонизаторы, с высокомерными замашками, они очень плохо смотрелись у нас. Когда мы были там, я понял, что это совсем не так, как когда они были у нас. Это понравилось мне и я остался.

-Каковы твои отношения с франкофонными певцами Канады?
-Я их всех хорошо знаю; но нас нельзя назвать действительно друзьями в том смысле, что это не те люди, с которыми я много вижусь или регулярно ужинаю. Я предпочитаю иметь друзей, не имеющих отношения к моей профессии.

-Но у тебя всегда было желание объединить квебекских певцов?
-Нет. Сейчас каждый старается выкручиваться, как может, так как там ситуация еще хуже, чем в Европе, потому что рынок очень мал. Так что для тех, кто не имеет большого успеха, простой факт – жить за счет своей музыки стал практически невозможным.

-От чего это зависит?
-Прежде всего от того, что как в Квебеке, так и в Соединенных Штатах, нет достаточного количества людей, которые бы интересовались нами. Мы стоим в стороне. Нас осаждают англофонные клипы, и молодежь не слушает больше французские песни.

Нехорошо то, что происходит в Квебеке сейчас. Это грустно, потому что авторы-композиторы пали так низко, что начали жаловаться, и я нахожу это унизительным.

-В течение долгого времени квебекских певцов носило националистическое политическое движение. Что происходит сегодня?
-Национализм полностью утратил значение. Раньше кричали « Квебек! » на крышах. Сейчас почти наоборот. Это даже не просто тенденция: это не осмысленно, это лишь способ что-то делать. Отказ от того, кем является квебекец. Не знаю почему, но сегодня все, что приходит извне, кажется лучшим. Должно быть, это возвращение волны.

-Поэтому в твоем спектакле есть четыре или пять песен на английском?
-Нет. Я всегда писал на английском. Это часть меня, так как я прожил в англофонной среде двадцать лет своей жизни и не имею никакого желания отрекаться от этой стороны. В Квебеке в разгар кризиса национализма, когда англофонов не терпели на улицах, в то время я все равно пел на английском. Я говорил им: « Это так... Я наполовину англофон и я пою часть песен на английском. Нравится вам это или нет... В этом случае вы можете уйти, если хотите ». Но их всегда хорошо принимали. У них плохо получалось бы отказываться, потому что в Квебеке все же потребляется в двадцать раз больше английской музыки, чем французской.

-И когда ты поешь в англофонной части Канады, соотношение между английскими и французскими песнями меняется?
-Нет, оно в точности то же самое.

-Успех спектакля в знаменитом Rex открывает тебе дорогу к турне по всей Франции?
-Несомненно; но не сразу же. Не до выпуска следующего альбома, в любом случае. И потом, мое основное удовольствие – работать в студии; я не из тех, кто любит щеголять на сцене. Я гораздо лучше чувствую себя в студии.

-Все же на сцене тебе свойственна естественность и замечательная теплота…
-Ну, как-никак я уже пятнадцать лет занимаюсь этой профессией. Уже не паникую перед сценой и публикой; но если у меня есть выбор, провести день в студии или пойти на гала-вечер, я выбираю первое.

-Если бы ты мог только делать диски и никогда не показываться на публике, тебе это лучше подошло бы?
-Возможно, так как у меня большие трудности в этой профессии, касающиеся жизни звезды. Это одна из сторон песни, которая мне не нравится. Если бы был способ писать песни, не становясь известным, это мне чрезвычайно понравилось бы.

-Это именно то, что тебе удавалось делать до настоящего времени!
-Да, это так; но я не мог заработать себе на жизнь. Я был очень беден. У черты бедности в Канаде. Я зарабатывал меньше, чем торговец с лотка. В определенный момент, когда тебе тридцать пять лет, когда у тебя есть дети, вот уже пятнадцать лет, как ты пишешь песни, и ты все еще спрашиваешь себя, будет ли у тебя что поесть сегодня вечером... Тогда ты говоришь себе: « Дерьмо! С меня хватит! Я делаю что-то. Либо получается, либо нет; но я меняюсь… »

-Послушать тебя, так ты говоришь как кто-то, кто занимается тем, что не любит, но кому однажды повезло и он преуспел…
-Нет, потому что мне удалось сделать что-то, что я люблю и я остался верен самому себе. Я очень любопытен по натуре и все новые технологии привлекают меня. Обожаю их. Наконец, я получил больше удовольствия, делая последний альбом, чем от того, чем я занимался последние десять лет. Я ощущал простое и почти чистое удовольствие, как в то время, когда я был молод и в первый раз писал музыку. Первые песни, которые я играл, они приносили нам потрясающее удовольствие, когда они выходили, в то время как они были довольно плохи, да и играли мы плохо; но это было здорово, я помню, нам так нравилось все это. С последним альбомом я понял это и сказал себе: « Вот оно, счастье непонятно в чем, в том, чтобы идти к открытию, двигаться вперед, не бояться и не запирать себя в тесные рамки, оставаясь на месте… ». в конце концов, верность чему?

-То есть можно предположить, что следующий альбом уйдет еще дальше в этом направлении…
-У меня совершенно нет точной идеи в настоящий момент. Напротив, я уверен, что нашел огромное количество новых для меня вещей, работая над Tension Attention, и это станет намного более определенным. Менее разрозненным. У меня уже есть написанные песни, и мне очень нравится направление, в котором я иду. Это будет менее « bang bang bang » и, вполне сохраняя новый подход, я уверен, что это станет еще более открытым и свободным.

-Когда планируется выход этого альбома?
-Во Франции не раньше конца следующего лета, так как мы не можем выпустить диск весной из-за выборов, что и заставляет нас отложить выход на лето или начало осени. Но отсрочка не имеет никакого значения. Я думаю, что люди не забывают тебя. В твоих интересах отдать делу достаточное количество времени, чем стараться воспользоваться мгновениями славы, хотеть выпустить диск любой ценой, чтобы в конце концов выпустить дерьмо.

-Можно, конечно, говорить себе, что после « Tension Attention » и « Ils s’aiment » все ждали от тебя крутого поворота к новому альбому.
-Да; но мне наплевать на это. Я уже столько этого пережил... Сейчас у меня море самых разных предложений, которые приходят ко мне со всех сторон; но у меня нет тоски и беспокойства о том, чтобы сделать еще один Ils s’aiment. Не хочу. Я буду продолжать, как я всегда делал, писать песни.

Когда я сижу перед моим пианино, чтобы писать, я совершенно забываю о профессии. Я больше не занимаюсь шоу-бизнесом, я занимаюсь песней: это совсем другое. Когда приходит время делать окончательное оформление, это другая проблема; но в момент написания, это остается несмотря ни на что, здоровым и чистым чувством. На этом уровне не может существовать притворства. Я не из тех, кто будет полировать мебель до тех пор, пока она не заблестит так, как только возможно. То есть я буду работать, буду тщательно отделывать, начищать до блеска, натирать... И потом, когда я доведу до состояния, когда все засияет, вот тогда я могу выпускать; но не раньше.

-Ты говоришь о песнях словами ремесленника…
-Я всегда считал песню разновидностью ручного ремесла. Это нечто полезное, даже не будучи искусством, как картина или скульптура. То есть не обязательно то, что остается. Великие песни Бреля продержатся еще двадцать лет и их больше не будут слушать. Искусство потребления, то есть то, что мы используем, что мы покупаем для того, чтобы оно нам служило. Например, что-то, что мы ставим утром, чтобы проснуться и прийти в хорошее настроение. Или вечером, когда нам грустно... и что-то, что мы выбрасываем в мусорную корзину по прошествии некоторого времени, когда больше не слушаем его. В этом смысле я ремесленник, который относится с уважением к своей профессии.

-Ты можешь уточнить то, что ты называешь пользой от песни?
-Песня – это что-то, что я использую. Она заполняет мою тишину, когда я не хочу жить, переполняет мое одиночество... Иногда помогает пережить тяжелые моменты. Когда тебе грустно, ты не будешь усаживаться перед картиной и смотреть на нее; но, напротив, возможно, ты поставишь хороший диск, который будет укачивать и баюкать тебя, пока тебе не станет легче. Это тот уровень, на котором она полезна.

-Но песни пишутся не только для тех, кто хандрит!
-Нет, конечно, сейчас я просто привел точный пример; но это также велико, как земля. Ты также можешь слушать альбом с друзьями, это помогает разговорам, взаимообмену... вот... Боже мой, если я просижу полчаса, я найду тебе массу вещей, которые проистекают от песни!

________________________________________________________________________________________________________________

Авторы: Marc Robine;

Сайт создан и поддерживается поклонниками Даниэля Лавуа с целью популяризации его творчества info.lavoie@yandex.ru
Авторы переводов: Наталья Кривонос, Алла Малышева, Лиза Смит
© Воспроизведение переводов возможно только с разрешения администрации сайта и с указанием ссылки на источник