Интервью Даниэля Лавуа. Выпуск "Musicographie", посвященный карьере Даниэля Лавуа (TV)
     
  111  
 
Выпуск "Musicographie", посвященный карьере Даниэля Лавуа (TV)
Musicographie

Дата выхода интервью: 2003-05-01

 
 
"Musicographie" – выпуск, показанный на Musimax (канадское телевидение), который очерчивает карьеру разных артистов. В этот раз речь шла о Даниэле Лавуа. Его друзья, его семья, люди, с которыми он работал, рассказывают нам о его удивительном пути.

Часть первая

Голос за кадром: Даниэль Лавуа, при рождении названный Жеральдом, родился 17 марта 1949 в Дюнреа, провинция Манитоба, маленькая аграрная деревушка со 175 жителями. Он старший в семье, где шестеро детей.

Дени Лавуа (Denis Lavoie), брат Даниэля: Даниэль вырос в деревне, мы все выросли в деревне. Для нас это было большим приключением. С моими родителями мы путешествовали на машине,так что он очень, очень любил деревню и равнины.

Тереза Лавуа (Thérèse Lavoie), мать Даниэля: Он любил проводить время на ферме с моими родителями, где он мог убегать в поля так, что никто не спохватывался, так, чтобы мы не заметили, что он ушел из дома.

Дени Лавуа: Он всегда был мудрым старшим братом, спокойным, который, кажется, никогда не дрался. Мне кажется, что, наверное, он был самым умным в семье.

Жиль Буле (Gilles Boulet), друг детства: Он был большим и сильным. Он сильно играл, всегда был уверен в своем ударе.

Даниэль Лавуа: Я жил в маленькой деревне, где всех знал, был окружен приятелями, мы проводили время в деревне вместе и в дождь и в хорошую погоду.

Голос за кадром: Маленький Жеральд рос у матери музыкантки и отца, хорошо известного в деревне, потому что он владел основным магазином.

Даниэль Лавуа: Я помню, что мой отец уходил на работу шесть или семь дней в неделю. Мы подолгу не видели его, но, принимая во внимание, что все же мы жили почти в том же самом магазине, то виделись регулярно. Это был строгий человек, правильный человек. Моя мать – очень энергичная женщина, предельно положительная и влюбленная в жизнь. Обожает музыку, наверное, именно благодаря ей я играю и пишу сейчас музыку. Она постаралась, чтобы я начал знакомство с опер, произведений классической музыки.

Тереза Лавуа: Он начал учиться играть на пианино, затем, как мне кажется, это развивалось в нем.

Даниэль Лавуа: Мне очень нравилось играть на пианино, мои уши находили в этом гораздо больше привлекательного, чем в чтении партитур.

Голос за кадром: В четырнадцать лет Жеральд продолжил свое обучение в колледже Сен-Бонифас, где он улучшал свой французский и приобретал музыкальные знания.

Дени Лавуа: Иезуиты подталкивали к культурному развитию, помимо воспитания. Я уверен, что он начал играть на гитаре после того, как все больше интересовался пианино.

Жеральд Пакен (Gérald Paquin), друг Даниэля: Мои первые воспоминания о Лавуа – это как в колледже мы ставили спектакли, вечера, в которых участвовали несколько школ. Во всяком случае это был высокий парень, который выходил на сцену, очень молодой, он пел песню, которая называется « Les cornichons », я думаю, он ее пел очень, очень хорошо.

Жерар Жан (Gérard Jean), друг Даниэля: Он был безумно талантлив, все это знали. И если мы и смеялись немного над ним, то это потому, что он быстро вырос, у него были большие ноги и он легко спотыкался. [ой, так и хочется добавить – а еще у него были большие руки, которыми он за все цеплялся %-))]

Жеральд Пакен: Он везде спотыкался.

Даниэль Лавуа: То, что игралось в то время на саксофоне в популярной музыке, это были три ноты. Я ходил, высоко подняв голову, занимаясь этим, будучи уверенным, что я играю на саксофоне. Я играл три ноты, но я их играл в хорошем месте и это было главное. Мы организовали труппу, был ночной клуб, который назывался les 100 Nons, который показывал спектакли каждую неделю по выходным и в том время я был пианистом в клубе. Я играл с тремя, четырьмя парнями. Мы были группой, « the house band ».

Жеральд Пакен: Скажем, была девушка, которая пела Петулу Кларк (Pétula Clark), была еще одна, которая занималась Адамо. Вот что мы показывали в спектаклях, и с этим мы стали в какой-то мере хорошими музыкантами вместе.

Голос за кадром: Хотя музыка и увлекала его, Даниэль также думал и о другой карьере.

Даниэль Лавуа: Я думал, что стану врачом после моего классического образования. Эта профессия привлекала меня. Даже несколько лет, когда я был в университете или колледже Сен-Бонифас, летом я работал в главном госпитале в Сен-Бонифасе, чтобы потренироваться, набить руку, вот. Ну и однажды был известный конкурс « Jeunesse oblige ».

Даниэль Лавуа (в отрывке интервью на телевидении в 1974): Был конкурс « Jeunesse oblige », точно, и потом я играл на пианино в « 100 Nons ». Авторов-композиторов не хватало.

Жерар Жан: Внезапно его стали приглашать, представлять как артиста. Но мы не знали его как солиста, как певца.

Голос за кадром: Так, немного случайно, по стечению обстоятельств, Жеральд написал свою первую песню, Vent d’automne [Осенний ветер].

Тереза Лавуа: Она мне очень понравилась, я очень люблю le Vent d’automne. Потому что я любила ветер!

Жерар Жан: Наконец, он начал зарабатывать и потом бах! Мы говорим себе « ух ты, среди нас звезда! ».

Даниэль Лавуа (в том же самом интервью на телевидении в 1974): Я выиграл, потому что был единственным конкурсантом. Меня это очень ободрило. Так неплохо все и началось.

Даниэль Лавуа: Потом я оказался в полуфинале, в полуфинале, а не в финале, на « Jeunesse oblige », в Оттаве.

Голос за кадром: За кулисами конкурса Жеральд встречает Франка Дервье (Franck Dervieux), пианиста Жан-Пьера Ферлана (Jean-Pierre Ferland). Это будет решающим фактором.

Даниэль Лавуа: Он сказал: « Приезжай сюда, мне нужно тебе кое-что сказать ». Увидев его, я был испуган, смущен, конечно. Он сказал: « Тебе нужно продолжать ». Я сказал: « Как? ». Он сказал: « Ты должен продолжать, у тебя нет выбора ». Думаю, это в какой-то мере одна из причин, по которым я остался в музыке. Это поостудило мои амбиции в отношении медицины. Я подумал, что, конечно, музыка – это более интересно.

Голос за кадром: По возвращении в Манитобу Жеральд Лавуа чувствует боль принадлежности к культурному меньшинству.

Жиль Буле: Стыд быть франкофоном в Манитобе, естественно, это была одна из вещей, которые очень тяжело выносить.

Даниэль Лавуа: В любом случае, я не чувствовал себя другим. Но, приехав в город, я понял, что все-таки нас намного меньше, чем других, потому что в Виннипеге было примерно 450 000 англофонов на несколько десятков тысяч франкофонов.

Жеральд Пакен: Когда ты садишься в автобус, чтобы поехать в Виннипег, то там, если вы были маленьким мальчиком, говорящим по-французски со своими друзьями, находятся люди, которые это обращают на вас внимание. Несколько раз меня спрашивали: « What language do you speak ? ». « French… » - « На каком языке вы говорите? » - « На французском... ».

Даниэль Лавуа: Прошло очень много времени, прежде чем я смог выразить это в словах. Думаю, это похоже на унижение, но я не говорил себе, что это унизительно. Я только отдавал себе отчет, что в этом нет ничего хорошего.

Голос за кадром: Неожиданный подарок судьбы, квебекский продюсер Режан Ранкур (Réjean Rancourt), оказывается в Манитобе в поисках группы музыкантов.

Жеральд Пакен: Это был квебекец, который приехал, подписал и заставил нас подписать контракты на всю группу.

Даниэль Лавуа: В итоге мы заменили одну группу, ангажемент которой был уже полностью занят, и если мы хотели играть вместо них, надо было взять их имя.

Жеральд Пакен: Они назывались « les Dieux de l’amour » [Боги любви]. Боги любви, только вообразите себе! Это были люди, которые искали группу, которая называлась бы « les Dieux de l’amour ». И вот мы вместо других получили контракт.

Даниэль Лавуа: Наконец мы сказали себе: « Это не так уж и плохо, привыкнем ». Мы никогда не привыкли. Прошло уже тридцать лет, и я все еще не понимаю, не знаю, что могло толкнуть этого человека выбрать настолько экстраординарное название…

Режан Ранкур (Réjean Rancourt), бывший управляющий Даниэля: В принципе, во всех барах Квебека была мода на танцовщиц. То есть если у тебя был отель, где были группы, то потом у тебя был был отель, где были танцовщицы. И к тому же повсюду были богини любви, я думаю, что отчасти это название пошло оттуда. В некотором роде шутка.

Голос журналистки за кадром (в телеинтервью): Потом после вашего обучения вы приехали сюда, в Квебек?

Даниэль Лавуа: Да, сразу. Я написал свой последний экзамен и на следующее утро уехал в Квебек.

Жерар Жан: Мы сделали все за два дня или около того, потому что нужно было это сделать. У нас не было денег, чтобы оплатить отель, мы спали на инструментах и усилителях. Все сразу не могли рассесться, мы были набиты туда как сардины. Тем более что мы отправились не в Монреаль, а на озеро Сен-Жан, в Долбо. Это был наш первый GIG. Все только начиналось.

Жеральд Пакен: Мы говорили: « Сегодня Dolbeau, завтра мир » (смеется).

Даниэль Лавуа: Когда я приехал в Квебек в 1970-71, это было время, когда Квебек кипел, самое классное место в мире – это был Квебек. Мы начали турне, которое длилось около полутора лет, мы объехали все клубы Квебека третьего-четвертого порядка, играя рок-н-ролл семь дней в неделю с 9 часов вечера до 3 часов утра. И мы поняли, что это правда отчасти простор для игры, но это тяжело.

Жеральд Пакен: Все же это было забавно, но не слишком полезно для здоровья.

Голос за кадром: Эта жизнь не понравилась молодым музыкантам, так что они решили все бросить и вернуться в Манитобу, за исключением Жеральда Лавуа.

Дени Лавуа: Он оказался в Бос, в деревенском домике.

Тереза Лавуа: Мы говорили ему: « Слушай, найди работу, займись чем-нибудь, а потом будешь заниматься музыкой ». Он говорил: « Мама, все или ничего ». Так что это был его выбор, его пища, как он говорил, « будь это сыр или макароны, ешь! » (смеется).

Голос за кадром: Жеральд приехал в Монреаль. Без единого су в кармане, без контракта, он предложил свои услуги одному агентству артистов.

Даниэль Лавуа: Потрясающее агентство с парнями, которые располагались в могиле со змеями, потом стриптиз, пожиратели пламени, все, что хочешь, там было все. И все работали в пиано-барах. Мадам у Holden Associates, она говорит мне: « Что ты умеешь? ». « Ну, сказал я, я играю на пианино ». Она говорит: « Ты поешь? » Я сказал: « Ну… ». Она говорит: « Ты пойдешь в пиано-бар ».

Жиль Буле: Мы нашли Даниэля однажды в пиано-баре, он как раз заканчивал вечер, мы опоздали, он работал очень поздно.

Даниэль Лавуа: Это было в то время, когда я решил сменить имя, потому что Джерри, мне не хотелось, чтобы меня знали как Джерри. Я находил, что не хватает... со всем моим уважением к Джерри Буле, оно не подходило мне. Так что я не хотел делать интернациональную карьеру, как я, конечно, собирался, с таким именем, как Джерри. Так что я выбрал, я взял телефонную книгу, пролистал ее и запал на Даниэля, я сказал: « Даниэль... возьму его, Даниэль », так я стал Даниэлем.

Голос за кадром: Даниэль Лавуа уехал из своей родной Манитобы, чтобы найти славу в Квебеке, но она не пришла. Новая надежда зародилась, когда в кафе Сен-Жак его заметил управляющий Пьера Лалонда и (Pierre Lalonde) и Мишеля Лувена (Michel Louvain).

Даниэль Лавуа: И однажды Иван Дюфрен (Yvan Dufresne) пришел съесть стейк в Steack-House и услышал, как я пою. Он спросил меня, пишу ли я песни, и я сказал: « Да, пишу. » Два дня спустя Иван появился у меня и попросил сыграть мои песни, среди которых была J’ai quitté mon île.

Мари-Кристин Бле (Marie-Christine Blais), журналистка: Это было в 75 году, когда предстояли выборы Квебекской партии. Тогда песня, в которой не было слова « Квебек », практически была ненормальной. Зачем ее петь? А он пел ее, Даниэль Лавуа пел J’ai quitté mon île [Я покидаю мой остров], хотя все говорили: « Я ищу мою страну ». Это баллада, имевшая успех, романтичная, в светлые годы Поля Пише (Paul Piché).

Голос за кадром: Даниэль привлек также Жиля Валикетта (Gilles Valiquette), находящегося в апогее своей славы. Он выпустил первый диск Даниэля.

Жиль Валикетт (Gilles Valiquette), артист и продюсер: Это был диск Даниэля, который мы выпустили, а не диск Жиля Валикетта. И еще Даниэль, он писал не обязательно то, что называется... Он писал красивые песни.

Луиза Форестье (Louise Forestier), артистка: О! Я была на кухне, мы говорили об этом и, ты простишь меня, мой дорогой Даниэль, прошло уже почти тридцать лет, на холодильнике у меня стояло маленькое радио, я никогда не забуду. Я сказала: « Ух ты, вот кто-то из великих только что появился. Это потрясающе. »

Жиль Валикетт: В то время, когда мы записали первый диск, у Даниэля был друг, который часто появлялся, его звали Режан Ранкур. Хорошая сторона этих отношений – это то, что у Даниэля всегда был кто-то, правая рука, которому он всегда мог доверять.

Режан Ранкур: Нужно было дополнять все, что он не хотел делать. Он умел писать песни, а я делал аранжировки, чтобы это пошло. Это талантливый артист, и потом ты хочешь, чтобы он преуспел, хочешь, чтобы все пошло вместе.

Жиль Валикетт: Когда артист выпускает первый диск, знаешь, он торопливо расплачивается за квартиру, бакалею, так что, конечно, когда он не взлетает сразу же, это разочарование.

Марк Перюсс (Marc Pérusse), музыкант: Он получил некоторую известность, возможно, с Berceuse pour un lion. Мы в CKRLFM – общей станции на 89,1 в Квебеке, поставили Dans l’temps des animaux.

Мари Филипп (Marie Philippe), артистка: Знаешь, в то время он мне немного напоминал Жака-Картье Шамплена (Champlain, Jacques Cartier).

Жиль Валикетт: Я помню его клетчатую рубашку, помню его усы, и еще помню девушек, которые всегда влюбленно смотрели на него.

Мари Филипп: Знаешь, он был как будто с другой планеты, этот парень.

Жиль Буле: Я знаю, что он как раз заканчивал Nirvana. Он жил в квартире на улице Jeanne-Mance, как я помню. Это вспоминается очень четко, также четко, как то, что времена были трудные.

Марк Перюсс: Когда вышел Nirvana Bleu, он стал очень популярным. Думаю, это был альбом, который поставил его на карту.

Мари-Кристин Бле: Когда Даниэль Лавуа выпустил Nirvana Bleu, был еще тот период, когда то, что он делал, сильно отличалось от того, что делают другие. Конечно, он пел о любви, но также о поисках себя и прочем, но кроме этого, о стране, о поиске, о зиме, и всем таком прочем. Это было действительно странно, мы не знали, как к нему относиться.

Даниэль Лавуа: Не такой уж был успех у Nirvana Bleu. Люди хорошо помнят о нем, об этом альбоме, потому чтоэто был красивый альбом, который хорошо подошел к тому времени, и который, возможно, был... который сильно отличался от всего, что другие писали в то время.

Голос за кадром: Так что надо было дождаться третьего альбома Даниэля, чтобы одна песня вытолкнула его на вершины хит-парадов, La danse du Smatte.

Даниэль Лавуа: Это песня о разочарованном парне, который уже по горло сыт этим всем, что ничего никогда не происходит, и, конечно, это был я. Я написал эту песню в парке Лафонтен в день глубокого экзистенциального кризиса. Помню, у меня была ручка и бумага, я сел и написал La danse du Smatte, прислонившись к дереву в парке Лафонтен. И она стала маяком для этого альбома (смеется).

Мари-Кристин Бле: В то время, когда я услышала La danse du Smatte, я бы никогда не подумала, что она была автобиографична, ну разве что за исключением « моя очередь скоро придет », тут мы понимали, что он говорил о себе, но все остальное от меня полностью ускользнуло.

Даниэль Лавуа: Мне кажется, это точно было время, когда пришла моя очередь, потому что до этого все было очень трудно. Всегда было нужно, чтобы ты искал музыкантов, чтобы ты всех искал, потому что ты не мог им платить, это было нелегко. В то время я уже двенадцать лет занимался этой профессией, и я все еще не мог заработать на жизнь. Нужно сказать, что я жил у нижнего порога бедности. Мне это надоело, и, конечно, когда вышел Tension, Attention, я подумал, что я более или менее решил, что если он не пойдет, я займусь чем-нибудь другим.

Режан Ранкур: Да, точно, мы сыграли, мы сыграли на все, что оставалось. Нашли продюсеров почти по всему миру, мы поставили на карту действительно все, что имели, долги уже накопились, так много долгов, что нужно было это сделать. Было задействовано и использовано все, я хочу сказать – семьи, вообще все.

Голос за кадром: 1983, Даниэль Лавуа ставит все на карту и разыгрывает ее. Он взял ссуду в банке, заперся на пятнадцать месяцев, чтобы писать, в студии Андре Перри (André Perry) и записал Tension, Attention. Даниэль ДеШем (Daniel DeShaime) подталкивал его к сроку.

Даниэль ДеШем (Daniel DeShaime), автор: Мы встретились в маленькой студии в восточной части Монреаля. Он не хотел брать пианино из дома, так что мы решили взять еще одно напрокат. Но мы уже начали работать. Тогда я увидел, что у него совсем новые идеи, когда у него нет своего пианино, когда он играет на синтезаторе, на старом пианино, стоявшем в углу, или на гитаре. Он находил действительно гениальные вещи. К несчастью, я никогда ему раньше этого не говорил, но я соврал ему, что в прокате нигде нет пианино, что мы не сможем его найти.

Мари-Кристин Бле: Сделанный немного по-американски, используя способы, но также и изобретательность в инструментовках, оркестровках, некоторые ритмы, это получился диск, по моему мнению, который позволил квебекской песне обрести второе дыхание. И тут внезапно мы обнаружили, что Даниэль Лавуа – квебекец (смеется). Когда он вышел за границы Канады, он, кажется, стал квебекцем.

Голос за кадром: Еще один сюрприз, Даниэль Лавуа меняет внешний вид.

Мари-Кристин Бле: До этого момента Даниэль Лавуа был парнем, которого не очень-то любили. На спектаклях у него всегда был такой вид, как будто он не хочет находиться на сцене. Слушай, в некоторых выпусках его изображали с коричневым бумажным пакетом на голове.

Режан Ранкур: Среди четырех или пяти квебекских артистов он всегда был самым последним, практически никто не знал, кто он. Его путали с Сильвеном Лельевром (Sylvain Lelièvre), с Мишелем Риваром (Michel Rivard), с Полем Пише (Paul Piché), со всеми на свете, вот.

Даниэль Лавуа: Тогда мы посоветовались с людьми у Cossette, кажется, это все-таки был Cossette, который учил меня, рассмотрел мой случай, предоставил анализ, в соответствии с которым я должен был сделать так, так и так, чтобы все пошло хорошо. В любом случае это заняло довольно долгое время, когда я носил бородку и усы. Утром я побрился и сказал: « Надо же, это не так плохо, как я думал ».

Мари-Кристин Бле: Даниэль Лавуа всегда был хорошим парнем, но он был не только хорошим, но и красивым.

(отрывки из вручения премий на телевидении)

Жиль Буле: Думаю, было самое время делать деньги.

Даниэль Лавуа: Теперь я могу предположить, что я больше не вхожу в этот список? (смех в зале)

Мари Филипп: Когда ты слушаешь какое-то произведение, ты говоришь себе: « Я бы хотел сделать это настолько... ». Это не только потому, что это было красиво, это касается всего, о чем говорится.

Даниэль Лавуа: Я слушал новости по телевизору и увидел один репортаж. Это было время, когда Бейрут и зверства в Бейруте были в новостях 24 часа в сутки, я вернулся в свой гараж после завтрака настолько потрясенный показанными кадрами, что я написал эту песню, которая называется Ils s’aiment.

Голос за кадром: Эта песня открыла ему двери во Францию.

Мишель Дрюке, ведущий: Я думаю, что Даниэль Лавуа будет, возможно, первым франкофонным артистом, сделающим интернациональную карьеру.

Даниэль Лавуа: Франция сделалась как… Я не слишком много знаю, все это набрало силу внезапно, это было безумие, это точно. Я помню, когда я принял участие в передаче по телевидению во Франции с Ils s’aiment и назавтра я узнал, что продано 27 000 дисков или что-то в этом роде, и на протяжении недели это продолжалось так же, в том же ритме. Я был предельно впечатлен, потому что за день было продано больше, чем за всю мою предыдущую жизнь.

Жиль Валикетт: Его выступление имело огромный успех во Франции. Так что можно сказать, что очень быстро, как мне кажется, все слегка потеряли голову.

Режан Ранкур: Обстановка для Даниэля слегка паническая, знаешь, если я пытаюсь вспомнить то время. Он доволен, но немного паникует, потому что все по-другому. Все хотят, чтобы он путешествовал первым классом, от чего он обычно отказывается. Знаешь, я хочу сказать... Однажды в аэропорту его встречали на лимузине, в то время как раньше бывали случаи, что мы ездили автостопом.

Даниэль Лавуа: Я помню то, что происходило в то время. Я был так занят таким огромным количеством дел. Это было время чрезвыйчайной спешки. Я ездил во множество турне. Без конца летал из Парижа в Монреаль и назад. Это было достаточно утомительно. Тогда я понял, что это не то, что мне нравится в этой профессии.

Режан Ранкур: Я помню один разговор в Париже с Даниэлем, когда он говорил мне: « Но что я буду делать потом? ». Я сказал ему: « Слушай, ты еще ничего не сделал в свое время. У тебя ОДИН хит. И только потом твое желание его сделать ». Думаю, что... что его желания сделать это никогда не было по-настоящему.

Даниэль Лавуа: Так что в то время я взял небольшой перерыв, да, кажется, так и было, неплохо даже, со мной стало тяжело работать, и мне с другими тоже было тяжело. Трудно сделать так, чтобы успех не изменил тебя. Еще вчера ты был никем и внезапно становишься очень значимым. Очень значимым в кавычках.

Голос за кадром: Именно в это время он объединился со своим управляющим и другом Режаном Ранкуром, чтобы основать музыкальное издательство Trafic.

Мари-Кристин Бле: Даниэль Лавуа решает реинвестировать свою прибыль, чтобы способствовать расцвету новой музыкальной семьи, действительно различных авторов-композиторов, очень и очень оригинальных. Таких как Люк де ля Рошельер (Luc de la Rochellière), Мари-Филипп (Marie-Philippe), которая поет фонемы, есть там и другие, например, Папарацци (Paparazzi), что-то вроде дуэта с музыкой в стиле техно того времени, который делает вещи действительно далеко не банальные.

Даниэль Лавуа: В то время мне это показалось очень хорошей идеей. Я был довольно наивен и совсем-совсем не знал очень многого, что может вмешаться, и что, наверное, я мог бы сказать больше о том, что происходило, по меньшей мере.

Голос за кадром: Даниэль строит большие планы насчет своего будущего диска. Он едет в Лондон искать продюсера Дюран-Дюран.

Даниэль Лавуа: Я выбрал Колина Ферстона (Colin Thurston). Я слышал о нем много хорошего. Я чувствовал, поскольку был довольно инстинктивен и интуитивен на том уровне, я чувствовал, что мог бы хорошо поработать с этим человеком.

Даниэль Лавуа (в отрывке телерепортажа о записи альбома): Хорошо, Люк, двигайся так, ты видишь, когда ты можешь это сделать, ОК, там большой подъем, потом ударные, ударные, ага, так, вот, вот, так будет хорошо.

Даниэль Лавуа: У меня было желание работать со всеми. Мы получили море удовольствия, работая над Tension, Attention. Мы действительно очень хорошо работали вместе. Существует некоторое давление в том смысле, что сейчас все вкладывают сюда деньги, потом все оказываются замешаны в это дело, затем все хотят сделать потрясающий альбом, потом все, конечно, добавляют свою крупинку соли и, наконец, внезапно мы снова оказываемся обязанными, нужно было... ну ладно, меня немного подталкивали в то время, поскольку я не реагировал достаточно сильно.

Журналист (в отрывке телеинтервью): Ты осознаешь, что это важно. Люди очень ждут, потому что им кажется, что это был огромный успех, Tension Attention, в каком-то смысле поворотная точка для тебя. Как ты относишься к этим ожиданиям публики?

Даниэль Лавуа: Ну, не знаю. Я очень мало знаю о том, как меня ждут с кирпичом и фонарем [квебекское выражение, означающее "с враждебными намерениями"], но…

Даниэль Лавуа: Легко говорить, что я сделал бы, я сделал бы, вот сделал бы и... ну и вот, я сделал диск Vue sur la mer, который не так уж плох, но который не является тем альбомом, как мне кажется, я хотел бы сделать.

Голос за кадром: Однако этот альбом включает в себя Je voudrais voir New-York, песня, навеянная интервью с руководителем Солидарности, Lech Walesa.

Даниэль Лавуа: Меня поразило, что этот человек, который принимает активное участие в очень важных делах в своей стране, мечтает быть миллионером в Нью-Йорке, так родилась эта песня, Je voudrais voir New-York.

Голос за кадром: Робкий мужчина, неловко чувствующий себя на сцене, должен совмещать себя с образом секс-символа. Женщины соблазнены.

Даниэль Лавуа: Я правда не осознавал этого. Я смотрю на свои фотографии в то время, потому что сейчас я постарел, и, знаешь, я говорю себе: « Хм, а ты правда был красавчиком в то время », но тогда совершенно этого не понимал, я считал себя вполне обыкновенным, как все, когда смотрятся в зеркало и видят там себя... Я спрашивал себя, ну что тут действительно можно увидеть.

Мари Филипп: Я видела его, знаешь, я видела его, ведь мы вместе давали спектакли в Олимпии в Париже, и потом все женщины... Он высокий, эх! Его же издалека видно было. Ах, нет, нет, я уверена, что он этого не замечал.

Марк Перюсс: Нет, Даниэль, он скорее из тех, кто падает на сцене, что и случилось однажды в Rai, насколько я помню, где он уронил статуэтку Феликса на церемонии вручения этой награды, представляешь. Слышишь, « ба-дин ба-данг » и там мой Даниэль... Потом он уходит, выходит из экрана, понимаешь, спускается с лестницы, идет искать Феликса, поднимает его, и вот он тут, потом я уже не помню, он начал чем-то вроде « его трудно разбить », в любом случае это было не слишком удачно. (смеется)

Даниэль Лавуа (в отрывке передачи вручения Феликса 1988): В любом случае вот вам доказательство – это не подделка!

Часть вторая

Голос за кадром: После 15 лет вхождения в « группу запасных », Даниэль Лавуа, наконец, становится посвященным. Он оказывается рядом с самыми знаменитыми.

Даниэль Лавуа: Для меня это стало не только привилегией входить в Amnesty International, но и наложило обязанности.

Музыка на фоне: Get up stand up

Мари-Кристин Бле - журналистка: Это один из первых случаев, когда я увидела моих звезд, моих певцов рядом с такими людьми, как Peter Gabriel и Sting.

Режан Ранкур: На интернациональном рынке Даниэль равен Стингу. Я видел его два раза на сцене, одного рядом с другим, одного возле другого, одного позади другого и все такое... У Даниэля столько же таланта, как и у того парня. Он поет также хорошо, как тот.

Мари-Кристин Бле: Заключительная песня, когда они пели Боба Марли, все вместе, около одних и тех же микрофонов, которые они делили между собой, там был еще Брюс Спрингтин! Это как если бы нас пустили, и нас тоже, на северо-американский контитнент, на совершенно дружеской ноге. Мы все стоили одинаково.

Голос за кадром: После этого виража с великими людьми от музыки, Даниэль обновляет свои корни.

Даниэль Лавуа: Да, я выложу на бумагу некоторые эмоции моей жизни во французской Манитобе и потом однажды я сделаю из этого песню. Я уселся с бумагой и подумал, как это выразить в нескольких словах, получился черновик Jours de plaine.

Музыка на фоне: Jours de plaine

Жерар Жан: Был хор и еще он хотел голоса, чтобы сделать их бэк-вокалом. Мы находились в студии. Более того, быть подходящим для равнин [уместным, своим], равнины – это то, что объединило нас.

Даниэль Лавуа: Мы собрали большую сумму денег с рисунками Jours de Plaine, которые вы видите здесь (Даниэль показывает рисунки в рамке, развешанные на стене). Которые были... Один за одним мы их продали в Манитобе для сбора фондов для колледжа Сен-Бонифас.

Голос за кадром: В 1992, Даниэль Лавуа стремится попасть на англофонный рынок. Альбом замечен продюсерами одного из самых популярных американских сериалов, General Hospital.

Даниэль Лавуа: Я был удостоен потрясающей чести прийти спеть на их свадьбе!

отрывок из General Hospital - ABC 1994:

Муж: Внимание, все, это Даниэль Лавуа. Он написал любимую песню моей жены.

Даниэль Лавуа: Я сказал: "Ух, ты, Голливуд, ABC, передача, транслируемая на весь мир, у нас будут необычайные условия, рояль, самый лучший рояль в мире, самый лучший микрофон в мире, звуковая система самая чудесная в мире.

отрывок из General Hospital - ABC 1994:

Даниэль Лавуа: Дамы и господа, это честь для меня – сыграть первый танец для мистера и миссис Jagger Cates.

Жена: Как здорово. Не могу поверить, что Даниэль Лавуа играет на нашей свадьбе.

музыка на фоне: Weak for love

Даниэль Лавуа: Это был ужас. У нас был Mason и Risch, простой старый рояль, который звучал la cacane, с микрофоном, уж не знаю, каким. Мне так хотелось вернуться домой, к себе, туда... Так что я пережил небольшой кризис своей « звезды », а они решили, что я буду петь “под фанеру”.

Голос за кадром: Тем не менее этот эпизод открывает ему двери в Соединенные Штаты.

музыка на фоне: Woman to Man

Даниэль Лавуа: Я подписываю контракт с Tower Records, они безусловно хотят выпустить диск, и мы готовим новое дело, новую песню, выпускаем песню, сыгранную в выпуске General Hospital, новую песню, Woman to Man, так она называлась. Еще один невероятный отклик зрителей.

музыка на фоне: Nirvana bleu

Даниэль Лавуа: Но это было время, когда мои деловые отношения стали чрезвычайно сложными, мне хотелось застрелиться.

Мари Филипп: Мы хорошо чувствовали, что что-то не так. Знаешь, это было... Даниэль стал другим, Режан тоже стал другим.

Даниэль Лавуа: Конец Trafic, конечно, я уже какое-то время видел, что к нему все идет. Мы подняли марку дисков, там были люди, которых я очень любил и, естественно, мы всегда надеялись, что это могло бы замечательно пойти. Но не пошло.

Жиль Буле: Это отчасти было то время, когда Люк де ля Рошельер искал точку проникновения во Францию. Реклама, которая стоила очень дорого, я уверен, для Trafic, очень очень дорого для Trafic. И после этого всей затее был нанесен удар.

Мари Филипп: Но это не был парень, который бы слишком гнался за своими делами. И потом, он ведь был очень щедрым человеком в том смысле, что он ободрял и поддерживал своих артистов. Все артисты, которые там были, были все же на стороне Даниэля. На артистическом уровне он был здесь, он всегда был с нами.

музыка на фоне: Long long

Робер Вине, продюсер: Ну, им не повезло. Тогда, естественно, его записи забрало общество.

Голос за кадром: По причине финансовых трудностей Trafic был вынужден продать права и записи песен Даниэля во французский филиал американской компании, EMI. Для Даниэля то, что его незаконно лишили его песен, это было все равно, что спуститься в ад.

Робер Вине: Эта ситуация в делах, которая часто случается в других областях. Но здесь, когда это происходит с тобой как с артистом, когда однажды твои записи конфискованы и потом перепроданы межнациональной корпорации... "Забавно" то, что она называлась EMI, English Music Industry, все записи находятся там. Так что это была все же довольно парадоксальная ситуация, по отношению ко всему, что он хотел создать...

Даниэль Лавуа: Когда я осознал, что у меня больше нет моих дисков, что у меня нет авторских прав, что, в конце концов, у меня ничего нет, я сказал себе: "Боже мой, я действительно был наивен, я был полным простофилей. Я дал себя впутать в это дело".

Режан Ранкур: Как любое предприятие, которое работает нормально, растет, работает, работает, растет, до тех пор, пока все идет хорошо, то все хорошо. В тот день, когда появляются проблемы, ты обнаруживаешь, что у тебя возникли проблемы...

Мари Филипп: « Развод » проходит с активным участием адвокатов. Позже я посчитала, что адвокаты сделали свою работу так, что можно было почти гордиться, что кто-то был против.

Режан Ранкур: Знаешь, все было абсолютно ровно и спокойно... Мы проработали вместе двадцать лет. Это была драка ни за что, вот и все.

Музыка на фоне: Je n'y suis pour personne

Даниэль Лавуа: Так что я был вынужден все оставить и начать заново. Что и было самым лучшим решением моей жизни.

Жиль Буле: Его реакция, она была полностью противоположна реакции сломленного человека.

Голос за кадром: Альбом Ici записывается в трудных условиях. В 46 лет Даниэль Лавуа должен снова начинать с нуля.

Марк Перюсс: Когда мы сделали Ici, Даниэль находился в трудном периоде своей жизни, я сказал бы, очень трудном. Затем Даниэль – это парень, который оставляет, который способен оставить все проблемы дома. Когда он уходит писать музыку, он страстно ею увлечен. Так что он оставляет все проблемы дома. Но когда он приходил по утрам в жалком состоянии, это было грустно.

Музыка на фоне: La nuit crie victoire

Робер Вине: Когда вы находитесь на дне бочки, доверху набитой проблемами, то каждый день мы немного улучшаем ситуацию, мы возвращаемся к лучшему, мы видели, что появляется проблеск надежды.

Мари-Кристин Бле: И тогда я встречаю его, чтобы взять интервью, в то время, и заголовок моей статьи был "Даниэль Лавуа, бедный и счастливый". Он ликовал. Он все потерял, но с ним была его музыка, его жена, его дети, друзья, вот так вот...

Голос за кадром: Даниэль Лавуа был объявлен банкротом и потерял все права на свои песни. Будущее выглядит мрачным. Но его жизнь выходит на новый поворот, когда он споет на на фестивале французской Манитобы в Оттаве. Люк Пламондон был в зале.

Музыка на фоне: Le blues du businessman

Даниэль Лавуа: Я пел Le Blues du Businessman в новом стиле, так, как он никогда не слышал раньше. И я уверен, что он был очарован.

Люк Пламондон, текстовик: Я искал певца старше сорока лет на роль Фролло. Я увидел эту фигуру, я увидел Фролло.

Даниэль Лавуа: Кажется, он просто сказал мне, что в настоящее время он готовит мюзикл с Ришаром Коччианте...

отрывок с Midem de Canne 1997:

Люк Пламондон: Это было волшебно – работать вместе. Тогда мы выбрали певцов, чтобы петь эти песни.

Даниэль Лавуа: ..... и что в этом мюзикле есть роль человека, которого зовут Фролло, священника, и что он подумал обо мне.

отрывок с Midem de Canne 1997:

Люк Пламондон: Даниэль Лавуа! Когда я дал ему эту роль, он сказал мне: « Я сказал моим друзьям, что Люк Пламондон предлагает мне нечто странное, он хочет, чтобы я сыграл кого-то вроде кюре, и все мои друзья ответили мне: "Тебе это отлично подходит" ».

Даниэль Лавуа: Я не знал, должен ли я чувствовать себя оскорбленным или польщенным.

Люк Пламондон: Даниэль не колебался, говоря мне да. Действительно, его сразу же привлекла эта идея. Конечно, он сказал мне, что хотел бы послушать песни, это нормально.

отрывок с Midem de Canne 1997: Florence

Даниэль Лавуа: Мне нечего было терять. К тому же я провел неудачную поездку по Квебеку в тот момент. Я чувствовал себя жестоко преданным теми... как бы это сказать... культурными элементами Квебека. Я почувствовал, что меня не поддержали. Возможно, у меня было желание проклясть мою ношу.

отрывок из "Etre Prêtre et aimer une femme" во Дворце Конгрессов.

Брюно Пелльтье, артист: Даниэль в роли Фролло принес... он играл его, глубоко погружаясь в себя. Даниэль – один из тех людей, которых все же были скорее – не сторонились – но очень сконцентрированы на том, что они делают. Для меня это что-то... качество, которым я очень восхищаюсь. И потом, также был заметен его профессионализм, более того, его зрелость как артиста.

Даниэль Лавуа: Я из тех людей, которых достаточно мучили, так что я очень хорошо могу понять Фролло. Ну, может быть, не так жестоко, как его... Впрочем, я знаю несколько человек в моей жизни, которых мне хотелось бы, чтобы повесили.

Люк Пламондон: В основном, когда набираешь немолодых артистов в мюзикл, это всегда вызывает наибольшую тревогу. Даже если они обладают большим профессионализмом, то, находясь рядом с молодыми энергичными артистами, как Гару, Патрик Фьори, Брюно Пелльтье, я знал, что он говорит себе: "Смогу ли я быть с ними на равных?" Это огромный вызов. Ему аплодировали также, как обоим молодым и иногда больше. Я думаю, это его здорово успокоило.

отрывок из "Belle" во Дворце Конгрессов.

Люк Пламондон: У нас складывалось впечатление, что все идет у него изнутри, когда он поет. Это было грандиозно. Никогда бы у нас не могло бы лучшего Фролло, чем Даниэль Лавуа. Это невозможно.

Голос за кадром: Приключение Notre Dame de Paris приняло неожиданные размеры в жизни Даниэля. Успех в Париже и Лондоне. Три миллиона проданных дисков во Франции, семь во всем мире. Финансовые трудности, теперь они в прошлом.

Брюно Пелльтье: Это не так очевидно, когда однажды утром ты обнаруживаешь себя на обложках Пари Мач, на афишах повсюду, во всех значительных передачах как в Квебеке, так и во Франции.

Даниэль Лавуа: В этот раз я действительно получил от этого удовольствие. Я очень расслабился, я смотрел на это с каким-то черным юмором. Я действительно не видел никакой необходимости в том, чтобы обратить в деньги этот огромный успех. Я не чувствовал необходимости быстрее, быстрее выпускать альбом, быстрее, быстрее устраивать турне, все то, что другие были вынуждены делать и делали, потому что они находились в начале своей карьеры.

Мари-Кристин Бле: Ходят слухи, даже немного злословят, что все молодые исполнители в Notre Dame de Paris, в приключении Notre Dame de Paris, с тем успехом, который им выпал, их семейные пары совершенно распались... С их средствами, конечно... Они внезапно стали богатыми, узнали успех, их стали узнавать на улицах и, кажется, нет ни одной любовной истории, против которой они бы устояли. За исключением таких историй о Даниэле Лавуа...

Голос за кадром: Успех Даниэля Лавуа оказывает определенное давление на EMI.

Робер Вине: Когда Даниэль стал, я сказал бы, более популярным с Notre Dame de Paris, тогда мы отправили письмо от имени защиты, говоря им: "Слушайте, вы не вывезете записи", потому что они не могли их вывезти, "но более того, если вы будете продолжать не выпускать их, вы навредите артисту", потому что этим артистом интересуются, когда он имеет успех, его записи должны быть на рынке, "так что вы вредите артисту, и мы привлечем вас к судебной ответственности". Тогда они... они сели с нами за стол переговоров и мы выработали соглашение.

Голос за кадром: Даниэль Лавуа получил обратно права на свои песни.

Луиза Форестье: Как бык, он говорил: "Осторожно, ты не возьмешь меня, я снова все заработаю, цент за центом, с моей профессией, сохраняя достоинство », это правда... « и благодаря моему таланту », что потом и произошло.

Голос за кадром: Даниэль Лавуа приобретает вкус к парижской жизни. Он соглашается играть Пилота в мюзикле Ришара Коччианта Маленький принц.

Отрывок из "La dédicace" в Казино де Пари.

Даниэль Лавуа: Я был вынужден стать театральным актером, что потребовало от меня действительно большой работы. Я подошел к ней как певец и как актер, с обоих точек зрения. Это научило меня новой профессии, я очень это люблю, очень.

Отрывок из "C'est un chapeau" в Казино де Пари.

Даниэль Лавуа: Мы просто делали свое дело, и это получилось очень трогательно, очень волнующе, очень красиво. Но никогда не впадали сюсюканье, не преувеличивали ничего, правда. Это не та книга, с которой можно обойтись фамильярно. Я не знал ее в своем детстве, потому что Маленького принца не привозили в Дюнреа, в Манитобу. У меня есть небольшая склонность снова видеть себя в маленьком мальчике из Манитобы, который видит что-то, о чем он никогда не осмеливался даже мечтать.

Жерар Пакен: Мы все гордимся Лавуа. Это возможно – родиться во французской Манитобе и покорить мир.

Луиза Форестье: Шоу не заканчивается. У Даниэля шоу не заканчивается.

Дени Лавуа: Когда мы приезжаем к нему, то всегда заметно, что это парень, который любит уходить гулять в лес, любит свою ферму, любит заниматься своим садом. Так что я не вижу большой разницы. Для меня он остался Даниэлем, которого я всегда знал.

Брюно Пелльтье: Если бы я хотел сделать самый лучший комплимент певцу, это был бы: у него есть свой почерк. Ты слышишь, как он поет, и тебе не надо знать песню, это Даниэль Лавуа.

Люк Пламондон: Я думаю, что он принадлежит к классу великих певцов. Он не знает этого, но это придет.

Отрывок из клипа"Chanson de la Terre".

Даниэль Лавуа: Я всегда был очень скрытен в том, что касается моей личной жизни. Не знаю почему. Возможно, это из-за моих комплексов жителя французской Манитобы, который очень робок и не любит выставлять себя напоказ, выставлять свои чувства на всеобщее обозрение. Достаточно того, что во многом я это делаю в своих песнях и вообще во всем, что я делаю. Это маленькие укромные местечки, которые я сохраняю только для себя. Так что... следующий вопрос (смеется).
Финальные титры +"Marie Connue"

________________________________________________________________________________________________________________

Авторы: TV ;

Сайт создан и поддерживается поклонниками Даниэля Лавуа с целью популяризации его творчества info.lavoie@yandex.ru
Авторы переводов: Наталья Кривонос, Алла Малышева, Лиза Смит
© Воспроизведение переводов возможно только с разрешения администрации сайта и с указанием ссылки на источник