|
Мужчина лет 60-ти выходит на пустую сцену,
толкая большую тележку с грязным бельем.
Это Эмиль Неллиган на закате своей жизни.
За ним следует сиделка.
Посетитель, который явно ждал его,
останавливает его, ,
когда тот проходит мимо.
Посетитель:
Мсье Неллиган?
Старый Эмиль не реагирует и продолжает
толкать свою тележку.
Мсье Неллиган…
Сиделка тянет его за рукав.
Сиделка:
У нас посетитель, мсье Неллиган.
Нужно поговорить с ним.
Старый Эмиль медленно поднимает голову.
Старый Эмиль:
Мсье…
Посетитель:
Вы наш национальный поэт…
(Неллиган немного выпрямляется).
Я включил несколько ваших стихотворений в курс
обучения. Видите ли, я преподаватель литературы …
Старый Эмиль:
Преподаватель литературы… Это хорошо…
Когда-то я сам занимался литературой.
Я был поэтом.
Посетитель смотрит на сиделку, которая
знаком показывает, что не может ничем помочь.
Неловкое молчание.
Посетитель:
Вы всегда будете великим поэтом,
мсье Неллиган.
Старый Эмиль:
Вы хотите попросить меня прочитать
«Золотой корабль», как все остальные, не так ли?
Именно это – цель вашего визита?
Снова тишина.
Посетитель:
Да, в самом деле, я…
Старый Эмиль: (любезно)
Смелее, мсье, смелее...
(Он облокачивается одной рукой на тележку,
как если это было бы пианино.)
«Это было большое судно…»
(Останавливается в нерешительности.)
Нет…(Начинает снова.)
«Однажды большое судно…»
(Останавливается в полной растерянности.)
Нет.
Сиделка:
Корабль…
Старый Эмиль:
Как?
Сиделка:
Не судно… Корабль.
Старый Эмиль:
А! Да, конечно… Золотой Корабль…
(начинает снова)
«Это был большой Корабль, сделанный
из цельного куска золота…»
Он опять не может вспомнить. Он потрясен
Дальше я не помню…
Посетитель:
Вспоминайте:
«Это был большой Корабль,
сделанный из цельного куска золота:
Его мачты касались лазури в неизведанных морях;
Статуя Богини любви,
с разметавшимися волосами, обнаженная,
Красовалась на нем впереди под жгучим солнцем.»
(Тихо начинается музыка,
словно рождающаяся из слов посетителя.)
Вспоминайте… вспоминайте…
Появляются персонажи из прошлого Эмиля:
он сам в 19 лет, его мать Эмили,
его отец Дэвид, две его сестры Гертруда и Ева,
его подруга журналистка Франсуаза,
Отец Ожен Сэр и два его друга –
поэты Артур де Бюссьер и Шарль Жиль.
Сиделка тут же исчезает.
Молодой Эмиль берет старого Эмиля за руку
и увлекает его в прошлое.
Не прошлое навещает старого Эмиля,
а он сам отправляется в него.
Декорация сменяется, пока звучит тема Какуны.
|
Montréal, 1941, hôpital Saint-Jean-de-Dieu
Un homme d’une soixantaine d’années entre sur
le plateau vide en poussant un grand chariot de linge sale.
C’est Emile Nelligan vers la fin de sa vie.
Il est suivi d’une religieuse.
Un visiteur, qui visiblement l’attendait,
l’arrête au passage.
Le visiteur:
Monsieur Nelligan?
Emile vieux ne réagit pas et continue
à pousser son chariot.
Monsieur Nelligan...
La religieuse le tire par la manche.
La religieuse:
Nous avons un visiteur, monsieur Nelligan,
il faut lui parler.
Emile vieux lève lentement la tête.
Emile vieux:
Monsieur...
Le visiteur:
Vous êtes notre poète national...
(Nelligan se redresse un peu.)
J’ai mis quelques-unes de vos poésies à l’étude...
Je suis professeur de littérature, voyez-vous...
Emile vieux:
Professeur de littérature... C’est bien...
J’ai moi-même fait de la littérature, autrefois.
J’étais poète.
Le visituer regarde la religieuse
qui lui fait un petit signe d’impuissance.
Silence gêné.
Le visiteur:
Vous serez toujours un très grand poète,
monsieur Nelligan.
Emile vieux:
Vous voulez me demander de réciter
“Le Vaisseau d’or”, comme tous les autres,
n’est-ce pas? C’est là le but de votre visite?
Autre silence.
Le visiteur:
Oui, en effet, je...
Emile vieux: (plutôt gentiment)
Il faut oser, monsieur... Il faut oser...
(Il s’appuie d’un main sur le chariot,
comme si c’était un piano.)
“Ce fut un grand navir...”
(Il s’arrête. Il semble indécis.)
Non... (Il reprend.)
“C’était un grand navire...”
(Il s’arrête encore, affolé.)
Non.
La religieuse:
Vaisseau...
Emile vieux:
Comment?
La religieuse:
Pas navire... vaisseau.
Emile vieux:
Ah! oui, bien sûr... Le vaisseau d’or...
(Il reprend.)
«C’était un grand Vaisseau taillé
dans l’or massif...”
Il bloque encore. Il en est bouleversé.
Je ne sais plus...
Le visiteur:
Rappelez-vous:
“C’était un grand Vaisseau
taillé dans l’or massif:
Ses mâts touchaient l’azur, sur des mers inconnues;
La Cyprine d’amour, cheveux épars,
chairs nues,
S’étalait à sa proue, au soleil excessif.”
(La musique commence doucement,
comme née des paroles du visiteur.)
Rapplez-vous... rapplez-vous...
Des personnades du passé d’Emile paraissent:
lui-même à dix-neuf ans, sa mère - Emilie,
son père - David, ses deux soeur - Gertrude et Eva,
son amie – journaliste Françoise,
le pére Eugène Seers, et deux ses amis poètes –
Arthur de Bussières et Charles Gill.
La religieuse disparaît aussitôt.
Emile jeune prend Emile vieux par la main
et l’entraîne dans son passé.
Au lieu d’être visité par son passé, Emile vieux, pendant tout
l’opéra, le visitera donc lui-même.
Le décor change pendant qu’on entend le thème de Cacouna.
|
