|
"Лавуа либр", начали!
День за днем был этот свет, нарастающий так, что он затопил даже солнце. Город превратился в мираж, резко нависающий над рекой. Вот и мать, ее границы у порога, она смоет следы, заплетет ребенку волосы. Влюбленные и лишенные наследства, мать и ребенок скользили в травах до того вечера, о котором идет речь. Так что мать бросает вызов путанице. Ребенок коснулся почвы.
Не скрою, что недавно у меня был день рождения, но я едва почувствовал смену лет. В полночь, когда цифры изменились, легкое волнение, не больше. Добро пожаловать на 79 выпуск "Лавуа либр" в 24 студии, единственной студии, как мне говорят, со своим привидением. Привидение 24 студии. Я воображаю, что это дух Ги Мофета или, возможно, чудесная душа Шанталь Жоли придет сегодня добавить свою изюминку, как она замечательно умела это делать. Добрый вечер, Шанталь! Конечно же, будет сборник, из которого я прочитаю вам несколько стихов. Автор - Сюзан Жакоб (Suzanne Jacob), "Les écrits de l'eau" (“Сочинения воды”), опубликованная издательством "Hexagone" в 1996 году. Но чтобы начать вечер, - почти совершенная музыка для начала передачи. Она даст вам вкус прохладного напитка, который пьется долго, вкус лета, приближающегося громадными шагами. Донати (Rinaldo Donati). Да, Донати, из бразильцев, пост-транс, нео-амазонец, действительно хороший. На самом деле, вам решать.
Звучит «A casa do querer» Rinaldo Donati
Звучит «Dunya» Azam Ali
"Niyaz", иранская группа, создающая очень звучные, возвышенные вещи и, если я позволю себе так выразиться, навязчивые и решительно замечательные. Я уже ставил вам раньше акустическую версию, а это была более "электронная" версия. Я с большим нетерпением жду, когда же они выпустят новый альбом такого же качества. "Niyaz", трио. Двое мужчин и певица.
Эдди Сауф (Eddie South) был черным скрипачом, осмелившимся предвидеть и сыграть на скрипке то, что сделало его одним из создателей джаза. Эдди Сауф был юным дарованием в области классической скрипки, но он предпочел уйти в джаз, поскольку классика в то время бойкотировала черных музыкантов, и прекрасно сделал, так как он был одним из создателей того звучания, которое потом было активно использовано Стефаном Грапелли и Реджиной Картер, не говоря уже о более старых. И я сказал: "джазовая скрипка". Она придет к нам сегодня из 1944 года, совсем свежая, как будто это было лишь вчера. Эдди Сауф.
Звучит «Idaho» Jesse A Stone
Звучит «Fantasy on "dark eyes"» Sergio Assad
Мне очень нравится, как звучит скрипка Нади Солерно-Сонненберг (Nadja Salerno-Sonnenberg). Я искал другие похожие диски, но ничего нет. Если вы их знаете, пожалуйста, скажите мне, вернее, напишите мне на lavoielibre@radio-canada.ca. Это были братья Ассад (Sérgio Assad, Odair Assad) и русская народная песня, переведенная - музыкально, разумеется - на аргентинский. И я совершенно забыл представиться в начале передачи. С вами Даниэль Лавуа на "Espace musique".
Сегодня вечером я не оставлю вас в покое с бразильцами. Челсо Фонсека (Celso Fonseca) с Рональдо Бастосом (Ronaldo Bastos) и опять нео-что-то-там, но довольно хорошо сделанное. Тем лучше, когда осмеливаешься назвать композицию "Paradiso" ("Рай").
Звучит «Paradiso» Celso Fonseca
Звучит «But beautiful» Jimmy Van Heusen
Нас было несколько, начиная с восхода,
Чтобы расшифровать воду, распрямить все ее складки
Распутать нить, собрать кристалл.
Мы поворачивались спиной к прибрежным скалам
Мы спускались на письмена
Разбитые затылки
Лодыжки в пене.
Наши глаза истерлись
О шершавую поверхность
Слюды и раковин.
Мы массируем себе веки.
Мы шагали в зарождении криков
В шероховатости чистой прозрачности.
Мы слабо говорили "здравствуйте" каждому
Кто проходил ближе всех.
Это и было единственное слово, обессилевшее на наших зубах.
Мало осталось от каждого прошедшего через турникеты и изношенного
Мало осталось от каждого, продырявленного выталкиванием своего собственного потомства.
В жанре сексуальных баллад, танцев в обнимку, трудно сделать что-то лучшее, чем эта "But beautiful" Стэна Гетца (Stan Getz) и Билла Эванса (Bill Evans). Композиция для медленного танца, достигшая своего апогея почти в тот самый момент, когда эти двое получают удовольствие, давая нам этот концерт, и он добрался до нас по длинному коридору протяженностью в 30 лет.
Пьесы для фортепиано Скрябина тоже сделаны для удовольствия и умиротворенности. Одновременно простая и сложная музыка. Я никогда не могу ею пресытиться. Послушайте эту маленькую прелюдию, возможно, даже отрывок из прелюдии, совершенно неважно. Руфь Лоредо (Ruth Laredo) сыграет ее нам.
Звучит «Prelude op 11 No 4» Alexandre Scriabine
Звучит «Suite holberg, op 40 No 2: Sarabande» Edvard Grieg
Твое детское тело, одиноко брошенное
Без замены на землю
Билось
Тебе захотелось сокрушить страх
Тебе захотелось разбить на куски свою нетронутую ночь
Сорвать завесу мрака
Окутывающую тебя.
Твой голос просачивается в тебя
Через трещину в душе
Твое детское тело, которое тренировали голым
Было распластано по земле
В хаосе блоков, пыльцы и личинок
Ты сказала: "Страх вырос"
Под простыней ты спросила:
"Что такое ничто?"
Ты была лишь одиноким ребенком
С незрелым и не расправленным чревом
С языком, ожесточенным кровью
Я была недоверчивой матерью
С дырявыми костями
Ты сказала: "Что такое ничто?
То, что сейчас - ничто?
Таким же способом, как вчера,
Я была в том, что есть ничто? "
Я осушала землю между зубами
Чтобы сейчас и в то же самое мгновение
Небытие заморило себя голодом.
Эдвард Григ и часть из «Сюиты Хольберга» с "Academy of Saint-Martin in the Fields". Музыка конца века, которая в некотором смысле пытается собрать воедино стили предыдущих эпох. Если мне случается сказать что-нибудь такое заумное, то потому что я нахожу все это в википедии, чтобы избавить вас от необходимости делать это. Теперь - Меркан Деде. Мерчан Деде, так, по мнению некоторых, произносится его имя. Музыка путешествий на сегодняшний вечер. Зажгите свечи с ароматом корицы и миндаля, вдохните запах ... и - в добрый путь!
Звучит «Halitus» Mercan Dede
Звучит «Hulmu rabia» Anouar Brahem
В черноте холста
Ты натравил удовольствие в своей ладони
На аппетит небытия
Ты вытянулся в спираль
До того, что даже шея покраснела
Я хочу вообразить ничто!
Ты кружишься: Что такое ничто?
Оно в начале времен
Или в его вечном и обреченном конце?
Оно в центре или вне своих границ?
Ты бегаешь по кругу, замкнувшись на самом себе, по мучительной орбите.
Небо отпустит свою добычу
Круг поднимется вертикально
Уникальная фигура
Легкая
Указывающая путь в небытие.
Ты плачешь оттого, что не попросил родиться
Один из очень хороших дисков в своем роде - "Thimar" с Дейвом Холландом (Dave Holland), Джоном Сёрманом (John Surman) и Ануаром Брайемом (Anouar Brahem). Здесь Ануара Брайема не было. Одна из его своеобразных композиций, которые ни на что не похожи, и на них ничто не похоже. Так же, как и музыка Ульфа Уейкниуса (Ulf Wakenius). Чувствуется, что здесь он что-то ищет. Он нашел интересные текстуры, и все вместе слушается вполне неплохо.
Впервые у нас, как мне кажется, "Dodge the Dodo" с Ульфом Уейкниусом. Вещь, к концу становящаяся шумноватой, но остающаяся умной, уверяю вас. "Dodge the Dodo".
Звучит «Dodge the dodo» Dan Berglund
Звучит «Sakura, sakura» Yo-Yo Ma
Как вы начинаете догадываться, у меня абонемент для "Pro Musica Nipponia" и ее диска с экзотическими и тонкими текстурами, с Йо-Йо Ма (Yo-Yo Ma) и Мишио Мамиа (Michio Mamiya). "Sakura, sakura" - настоящая музыка для стихов, а я их не читал! Настало время отдыха, и чтобы обеспечить вам его - Филипп Гласс (Philip Glass). У него можно найти, как мне кажется, самую настоящую американскую атмосферу отдыха. Из оперы "Monsters of grace", с ансамблем Филиппа Гласа. "The needle", и этим все сказано.
Звучит «The needle» Philip Glass
Звучит «Image of heaven» Kiran Ahluwalia
Тот, кого бросают на землю, как лемех
Тот, кто плачет, уткнувшись в свои сухие руки
Тот, кто стряхивает снег со своей головы
Тот, кто грызет песок
Тот, кто начинает с конца, не придет к началу.
Это была Киран Алювалия (Kiran Ahluwalia). Когда она поет хорошо, то она просто великолепна, ее голос почти очень красив, но она слишком склонна к поп-музыке, как вы могли заметить, и это отбирает у нее часть чистоты, но что ж, она вправе делать все, что хочет, особенно, когда она делает это столь хорошо.
Чтобы вас заметили на нашем светском рауте, вы можете пропустить мимо ушей вещи в таком стиле. Вам нравится Пюрсель (Henry Purcell)? Его соната N1 в си-миноре, "ларго" из нее, время останавливается! ... Соната N1, "ларго", Пюрсель.
Звучит «Sonate No 1 en Si mineur: Largo» Henry Purcell
Звучит «Carambole» François Castiello
"Urbain Bratsch" для тех, у кого легкие ноги. Вскидываем ноги и вопим «la gamba!» Зажигательный и чарующий клезмерский «Carambole» групппы "Bratsch", за которым последует его полная противоположность, или почти полная. Мы будем очень далеки от клезмерской музыки с очень меланхоличным "Pie Jesu", но у него очень красивая мелодия. Вышеупомянутый Иисус, разумеется, будет счастлив от такого результата. ... Джон Раттер (John Rutter) с "Cambridge singers" и своим "Pie Jesu".
Звучит «Pie jesu» John Rutter
Звучит «Salve regina, rv 616: Ad te suspiramus» Antonio Vivaldi
Река забрызгала грязью порог.
Мужчина рассказывал, что он нашел выход из затруднительного положения
В дрожащем саду цветов.
Об этом никогда больше не говорили,
Даже если в течение следующих лет
Те, кто проходили через эту дверь
Всегда окоченевали от снов.
Все это было так скоротечно,
Что все стало невероятным.
Фактура, менее жесткая фактура без романтизма, но боже мой, как же это красиво в своей простоте! "Vers toi nous soupirons" с Карлосом Меной (Carlos Mena) из "Salve Regina" Вивальди. А сейчас мы послушаем мсье Брассанса (George Brassens), говорящего о сексе с самых разных сторон, претендующего, разумеется, разоблачить его, как только он один и умеет это делать. (прим. перев.: далее Даниэль цитирует строчки из песни, пародируя манеру пения Жоржа Брассанса) "On n' tortill' pas son popotin \ D' la mêm' manière, \ Pour un droguiste, un sacristain, \ Un fonctionnai-ai-ai-re".
Звучит «Le mauvais sujet repenti» Georges Brassens
Звучит «Reve pour l'hiver» Léo Ferré; Arthur Rimbaud
Лео Ферре (Léo Ferré) с роскошной аранжировкой одной из самых красивых своих композиций, из положенных на музыку стихов Верлена и Рембо. Здесь прозвучала "Мечта" на стихи Артура Рембо. Последние несколько лет восток заставляет много говорить о себе. Не всегда хорошее, но все же это колыбель цивилизации, полная удивительной музыки! Экзотическая жительница Монреаля, Азам Али (Azam Ali).
Звучит «Shirin, shirin» Azam Ali
Звучит «Samara» Erik Truffaz
Композиция с диска "Out of a dream" Эрика Трюффаза (Erik Truffaz). Один из его первых дисков, более традиционный период его творчества. Он скомпенсирует его позже с дисками удивительными, нелегкими для прослушивания, но часто, да, часто очень красивыми. Сейчас - 5,5 минут норвежского "Чиля". Время замедляет свой бег. Сердце, дыхание. И мы на несколько минут перейдем в состояние гибернации.
Звучит «Reach out and touch it» Tord Gustavsen
Звучит «Prelude de la porte du ciel» Erik Satie
Я встала около 11 часов
Более точно не знаю, часы остановились
Стены были расшифрованы, вода была выпита
Слова давали имена вещам
Я была размером с их изображение
И похожа на них
Мне показалось, что кто-то придет и приедет
Она вошла, я подумала, что это моя вина,
Что я не закрылась.
Я встала, чтобы видеть.
Ее восторг угас.
Она скрыла досаду.
Она свела брови в одну линию,
Она замкнулась в себе,
Словно устала, была сильно расстроена
Этим образом, этим сходством.
Она завязалась в тайники, наблюдавшие за мной,
Она зашилась в тишину, от которой я истекала кровью.
Она открывала все книги.
Внезапно она ушла.
Она пропала в странице одной книги.
Эту страницу было невозможно найти снова.
Я родилась вдали от защиты, даваемой документами
Моя мать почуяла трюм грузового судна
Где и родила меня
Я родилась далеко в земном океане
У моей матери было соленое молоко
И не было пеленки, чтобы завернуть меня
Она бросила меня рано, вдали от убежища
На далеком восходе
Она бросила меня на том берегу
Где все определяется документами
Я пересекла все, что находила
Если я находила место
Это место воняло документами
И я пересекала его
Я ни для кого ничего не значила, и меня там не было
Я шагала очень долго
Накапливая свои годы
Всегда ускользая
От фатального заражения документами.
Я достигла своих границ
В стране семи окон
Ввинченных на наружной стороне их стены
На побеленном небе.
В первом окне
Мой невесомый взгляд
Похитил добычу тени
И от этого не пошел дождь
Мне нечем было заплатить за мою судьбу
Что было внутри - стало снаружи.
Во втором окне
Был полдень на столе
Они не говорили
Набив рот хлебом
Они недоверчиво рыгали
Если взрывалось солнце
Памяти были нужны все
Чтобы подготовить свой праздник
Или чтобы задумать драму
Они закрывают жалюзи из осторожности
Так как то, что снаружи - то и внутри
Никто не видел меня
Иначе смерть от проворной руки
И больше полудня уже бы не было.
В третьем окне
Они протянули мне зеркала
Но ни в одном не появилось изображения
Они остановили меня, чтобы успокоить свой страх
Я стала близорукой
Чтобы не стать мишенью
Мне позволили сбежать под небеса
Откуда не лился дождь
Хотя мне нечем было оплатить свою судьбу
В своем побеге
Я все же собрала всю воду
Зашитую в складки жемчужины
Потому что память хотела ее всю целиком
Чтобы подготовить свой праздник
Или чтобы сплести свою драму.
В четвертом окне
Ухмыляется паразит
В прохладе дерева, стянувшего ремнем свою сухую белизну
Меня снимают на пленку
Не показывая на контрольных экранах
Кости моих плечей растрескиваются на мелкие осколки
"Иди, сын матери своей матери, - свистит этот паразит, -
Ты найдешь кое-что получше пустоты
В перешейке Млечного пути".
Я, в свою очередь, удаляюсь, насвистывая
Так как то, что снаружи, здесь находится внутри.
"Иди, единственная дочь матери своей матери, -
Рождается снаружи текста, -
И мой палец найдет кое-что получше пустоты
В перешейке Млечного пути, о которой ты говорил!"
В пятом окне
Я приблизилась, не оставив улик
В грохоте осыпающихся цифр
Я помахала в зыбком кадре
Лоскутом мрака, оторванным от похищенной добычи.
В шестом окне
Господин агент
Разместив поудобнее свой мускул
Ласкает себя во время сиесты.
В седьмом окне
Вымытый и отчищенный от своих криков
Законами последнего зловонного текста
Внезапно меня соблазнил хаос
Он показался мне возможным
Я видела часть, в которой была я сама
Имя, которое моя мать
Моя мать своей матери
Когда-то пометила каленым железом на моих барабанных перепонках
Прозвучало в моих нервах.
Я родилась далеко
В убежище
Без документов
Мое имя выжжено каленым железом
На барабанной перепонке
Я вращаюсь в границах
Короткой страны
Семь единственных окон которой
Ввинченные в покрытое известкой небо
Вращаются вокруг своей оси
Чтобы то, что внутри, стало тем, что снаружи
Вращаются вокруг своей оси
Чтобы то, что снаружи, стало тем, что внутри
То, что я знаю, не знает меня.
Минималистическая музыка Эрика Сати (Erik Satie) и стихи Сюзан Жакоб (Suzanne Jacob), взятые из "Écrits de l'eau" ("Сочинения воды"), опубликованные издательством "Hexagone" в 1996 году. И наконец, Висенте Амиго (Vicente Amigo) отметит окончание еще одного отрезка "Лавуа либр". … . Сегодня вечером 79 выпуск, и мы еще не знаем, ни кто уйдет с тромбонистом, ни когда скрипачка, наконец, решит, что певец фламенко совсем не создан для нее. Мой режиссер это знает, но она отказывается мне сказать. Я должен буду, как и вы, ждать до следующей недели, в тот же час на той же волне, чтобы, в конце концов, узнать. Режиссер у меня - Лорен Шалифу. Звукооператор, и, кажется, он знает больше, чем говорит, Пьер Левек. В следующий раз, когда этот караван выйдет на дорогу, будет уже апрель, когда редко кто не начнет снимать с себя теплые вещи. Лично я сниму с себя все, что только могу. Вот и все счастье, что я тебе желаю. В студии был Даниэль Лавуа, который желает тебе тоже хорошего вечера и спокойной ночи. Спокойной ночи, Левон.
Звучит «Morente» Vicente Amigo
Звучит «Seigneur misericordieux» Levon Minassian
|
